В году от рождества христова две тысячи, что ли, втором мне сделалось двадцать два примерно года и я всем сердцем полюбил артхаус и различную ветошь для умных. Я разглядывал этот артхаус с утра до позднего заката и харкал, конечно, в морды тех субъектов людского рода, которые просматривали другие кинематографии. Захаживаю, допустим, я в видеопрокат и прокатный человек, очень опрятный и вежливый, говорит, так мол и так, дорогой товарищ, могу предложить тебе отличную новиночку про взрывы, убиения и опустошительное разложение инопланетных народов. А я ему немедленно в морду чихаю ядовитой слюной, сам ты, говорю, разложение, давай, подлец, мне артхаусов, чтоб надрыв там был и томление души. Забираю, прихожу наполненный высокими порывами домой и давай смотреть: человечки там ползают чего-то, совершают; духовность, одним словом, некоторая. Еще я сочинял статьи в какие-то постыдные журнальчики, писал там, допустим, что Голливуд загнил настолько, что даже распоследний опарыш безо всякой сложности возможет подцепить из него смертельную дизентерию. Бывало друзья мои и добрые подружки начинали рассказывать, что сходили они в синематограф и пронаблюдали там занятнейшую ленту про волшебного колдующего мальчика и разнообразного дракона, и я тут же принимался рассержено на них ругаться: дураки вы дебильные, говорю, на что вы свою драгоценную жизнь тратите, на мальчика и дракона, говорю, разнообразного, совершеннейшие вы мокрицы рода человеческого и даже плесень; смотреть нужно только артхаусы и, допустим, фильмы, в которых витиеватыми слоями изображается наша сложная реальность.
Сейчас — десятилетия спустя — когда осталось в безднах заскорузлой моей душонки местечко лишь для взрывов, летучих роботов и межгалактических енотов, встречаются вокруг меня частенько соплеменники, которым витиеватости нужно и сложной духовности, и каковые при каждом случае мне за моих роботов и космические лазеры харкают ядом в рожу, мокрицею дразнят и плесенью. Статьишки, значит, начирикивают в электрические журналы для умных и важничают от этого сверх всякой меры. Смотрю я в ихние зловещие морды и думаю, что я бы пострелялся; ей-богу, пострелялся бы прямо в головную кость, ежели бы был таким. Как, думаю, их земля носит, почему не проваливаются они сразу же, паскуды, в земное ядро. Артхаусов им давай заместо межгалактического енота, гниды вы червеобразные. Коросты вы на розовом теле человечьего мира. Откуда ж вы, думаю, эдакие беретесь — я, к примеру, никогда таким не бы… Ой!